Having been
Оказывается, вот уже, в сентябре, 10 лет, как дедушки нету. Так странно. Умом понимаю, это умер он, действительно, уже очень давно, а все кажется, он опять летом будет на кошку ругаться, что гладиолусы потоптаны и собирать корочки от цитрусовых. Шаги у него были тяжелые, весь домик трясся. Да, собственно, и вся квартира тоже. Бабушкина. А сотрясти сталинку с толстенными стенами и почти трехметровой высоты потолками, ох, как непросто. У дедушки были "хомячьи" наклонности. Он всегда точил карандаши крохотным перочинным ножиком. Оставалось много разноцветной графитовой пудры, ею тоже можно было рисовать. Дедушка показал, что если потереть по свежераскрашенному клочочком газетки, не будет видно отдельные штрихи.
Я не помню, любила ли я дедушку, когда он был жив. Правда. И даже потом. Но, почему-то, очень живо помню его сейчас.
10 лет.
Не верится.
Я не помню, любила ли я дедушку, когда он был жив. Правда. И даже потом. Но, почему-то, очень живо помню его сейчас.
10 лет.
Не верится.