Having been
Угх, надо будет сходить, положить эти два и на АО3 тоже.
У кого есть возможность - идите читайте оригинал, если ещё не. Оригинала раз в двадцать больше! И вкуснее! И разнообразнее!
Обожаю tenshinokorin, люблю его всей душой. И, сказать по чести, дженовый сборник люблю куда больше рейтингового. То, как автор использует канонный и фанатский фольклор, игровые элементы, при чём из других финалок тоже, - детает мне так хорошо, как ни одна нца.
Цикл Running Down a Dream включает в себя почти четыре десятка бесконечно прекрасных дженовых мини, восемь рейтинговых, развёрнутый пересказ концовки игры и новое начало в посмертии. И оно тоже восхитительно и куда юмористичнее, чем могло бы показаться по описанию. В конце концов, как гласит авторский тег, путешествия с друзьями наполняют смыслом и жизнь после смерти тоже.
А в этот конкретный фик я влюбилась на том же месте, что и Игнис в Гладио.
Stealth by tenshinokorin, перевод ji_tera, корректура Verdigris, the Cat Lady
мини, ПВП, НЦ-17
гладнис, переходящий в игнокт
сайз-кинк, лёгкий вуайеризм, драники без картошки.
Украдкой
Украдкой
С точки зрения Игниса, было у Гладио одно неприятное свойство: рядом с ним всё казалось гораздо проще. Легко и просто, словно так и должно быть. Игнис чувствовал, как этот простой подход к вопросу его понемногу развращает, и, того хуже, входит в привычку. Ничуть не помогало и то, что Ноктис спал, как убитое бревно. Промпто тоже. Когда он наконец засыпал, его нельзя было поднять ничем, кроме армейского салюта над ухом (или кружкой кофе перед самым носом). Также проблеме способствовало то, что Гладио бывал на удивление проворным для своих размеров. Внушительных размеров. И в том самом смысле тоже.
Игнис не мог не отдать этому должное, особенно в том положении, в котором находился: снизу, ноги раздвинуты, губа закушена, чтобы не выпустить стоны, которые Гладиолус из него вытрахивал, медленно и обстоятельно натягивая на член, соответствующий в размере остальным частям тела. Гладиолус был преступно хорош в постели — всегда был — и Игнис никогда не мог ему отказать. Не смог и сейчас, посреди ночи, посреди комнаты, где на соседней кровати спали их подопечные. Сказать «нет» было решительно невозможно, особенно после того, как весь предыдущий час Гладио ласкал его под одеялом — ладонями, пальцами, ртом, — заставляя Игниса забыть все аргументы, почему он не должен этого хотеть, — а он хотел, милостивые Астралы, как он хотел, ловил себя на непристойных мыслях в самые неподходящие моменты… Когда Гладио вжал его в койку, накрыв собой, словно лавина, Игнис подавился стоном.
— Тш-ш-ш, — выдохнул Гладио. Дыхание едва всколыхнуло воздух и осело мимолётной прохладой на мокром от пота виске Игниса. В номере было жарко и душно, а им пришлось натянуть на себя одеяло.
— Я, — прошептал Игнис в самое ухо, — знаю.
Ещё бы не знать. Они занимались сексом которую ночь подряд, Игнис не хотел даже знать точную цифру. В гостиницах шорох и шёпот хотя бы терялись за гулом гонявшего воздух вентилятора. В палатке не было и такого прикрытия. Не то чтобы это их останавливало.
— Будет неловко, если кто-то проснётся в такой момент, — рот Гладиолуса оставлял ожоги на коже. Нет, не так, Гладио в принципе был горячим. Но его член внутри — особенно; словно расплавленный металл, залитый в форму. Несмотря на обширную практику, Игнис так и не мог привыкнуть к этому ощущению — за что и возблагодарил Космос, ибо, по его мнению, если тебя больше не впечатляет секс с Гладиолусом Амицития, то жить уже, собственно, незачем.
— Заметь, это не я сейчас разговаривал, — Игнис поёрзал, но никаких результатов это не принесло. Его словно придавило каменной плитой. Напрочь. Надёжно.
— Ты издаёшь звуки.
— Ничего не издаю.
— Дышишь тяжело.
— У тебя между ног — елда мутировавшего бегемота-переростка, как мне, по-твоему, дыш…
Промпто неразборчиво забормотал во сне, Игнис и Гладио замерли, изо всех сил стараясь не дышать вообще — ни тяжело, ни легко, никак. Спустя бесконечное мгновение тишины они рискнули начать движение снова. Игнис чувствовал дрожь напряжения в мышцах по всему телу, и особенно остро — пульсацию в тех, что обхватывали член Гладио. В конце концов Промпто засопел размеренно; тогда Гладио принялся выцеловывать горящую линию поцелуев по плечам Игниса и, убедившись, что всё в порядке, качнул бёдрами, вытаскивая и вгоняя член одним плавным движением, и ещё раз, и ещё, пока не нашёл ритм, который в конечном итоге грозил свести с ума обоих.
Не то чтобы Игнис не хотел шумного и бурного секса. Но чего он там себе хотел, редко играло роль в его жизни. И вряд ли когда-либо будет. Королевскому Щиту вообще не пристало прыгать в койку с личным советником, а уж не соблюдать при этом тишину было бы совсем непристойно. Привитые Игнису нормы поведения зиждились на осмотрительности и всевозможных регламентах. И ни один из них не предусматривал возможности умолять Гладио выебать его, как шлюху, чтобы живого места не осталось. Если уж подобных мероприятий было не избежать, всё должно было быть чётко распланировано, поставлено в расписание между уроками фехтования с Ноктом и послеобеденным рабочим совещанием Совета, с предварительным оповещением обеих сторон о недопустимости превышения отведённого времени. А никак не поддавшись капризу, на скрипучей гостиничной кровати, где-то в Клейне. Впрочем, может быть, всё ещё в Даскае. Игнис был не в силах собраться с мыслями достаточно, чтобы вспомнить, — да и не собирался.
Единственное, на что его хватало в этот момент — крепко цепляться за плечи Гладио, пока тот подводил их обоих к неизбежной финишной черте; они оказывались за ней по нескольку раз за ночь и каждый раз находили второе дыхание. Каждый раз, как первый. Уже много лет Игнис пытался вымарать тот самый первый раз из своей биографии, как глупую ошибку юности. Вычеркнуть самого Гладио, как ошибку.
А чем ещё тот мог быть? Тогда Игнис считал Гладиолуса тупым качком из рода тупых качков, которые были и будут нужны королям, чтобы отгонять особо буйных. Ярлык он повесил не от жестокости, так было просто практичнее. У Гладио было предназначение, так же как у него самого, и их предназначения никак не соотносились с личной жизнью. Сталкиваясь с Игнисом в коридорах или в тренировочном центре, Гладиолус соблюдал приличия; а тот факт, что у него потрясающий зад, не имел отношения ровным счётом ни к чему. По крайней мере, так Игнис говорил себе. Часто, по несколько раз на дню, и иногда по утрам, задерживаясь под одеялом на пять минут дольше, чем позволял его распорядок дня.
Впервые они сказали друг другу больше двадцати слов, только чтобы начать спорить. О Нокте, конечно. О его тренировках, и об обязанностях, и об обучении владению мечом, которое, безусловно, важно, но есть и множество других немаловажных вещей, и что мордоворот из Дома Амицития вообще понимает в воспитании особ королевской крови? Гладио поставил его на место цитатой из монолога Второго Предателя из третьего акта «Одина, короля Барона» за авторством Лорда Эйвона:
Словами сладкими тебе не выиграть войны
И узурпатор не падёт от песенной строфы,
Огнём, мечом и кровью тех, кто встанет поперёк
Проложишь путь себе, а там историк пусть соврёт;
и Игнис понял, что пропал.
Пятнадцати минут не прошло, как они оказались в подсобке с тренировочным оружием, между грудами измочаленных деревянных мечей и разбитых щитов, глуша тяжёлое дыхание на чужой коже и надеясь только на то, что Ноктис опоздает на тренировку.
Потому что Ноктис превыше всего и всегда будет стоять между ними. Их принц и будущий король. Их жизни принадлежат ему. И потому Игнис посчитал нужным положить конец отношениям ещё до первой годовщины. На прощание он так и сказал Гладиолусу: «Это была ошибка». Очень приятная. Он пообещал вспоминать о ней с удовольствием. Гладио всё понял и принял, потому что вовсе не соответствовал давнему заблуждению Игниса и не был глуп. Их обязательства по отношению к Ноктису были куда важнее интрижки, как бы отчаянно она ни пыталась развиться в нечто большее. Отсекать чувства было привычно, что они и сделали по обоюдному согласию. Остались друзьями. Обсуждали успехи Ноктиса. Пили вместе кофе дважды в неделю. Притворялись, что испытывают по отношению друг к другу только симпатию.
А потом началось их путешествие, вокруг разразилась война, и тонкости этикета, казалось, перешли в разряд излишеств. Всё было так, как говорил Второй Предатель Одина в своём монологе. Огонь, меч и кровь стали повесткой дня, а по ночам, ложась спиной к спине рядом с Гладиолусом, Игнис чувствовал, как его решимость тает. Он мог заранее сказать, что не выдержит, не продержится, потому что теперь его хватало только на то, чтобы абстрагироваться от мыслей о доме и спасении. Настал день, и он занялся с Гладиолусом сексом прямо на стиральной машинке в прачечной самообслуживания при заправке. И никак не мог заставить себя пожалеть об этом.
И до сих пор не мог.
— Игнис.
Гладио был уже на грани и теперь производил слишком много шума. И они оба это понимали. Так беспечно с их стороны, но какая восхитительная беспечность. Теоретически, их спутники и так всё знали, Игнис и Гладио давно перестали таиться, заигрывая друг с другом. Так разве это будет такой уж катастрофой… Что плохого, если Нокт и Промпто, которые не так давно сами перешли к плотским утехам, увидят всё на практике?
«Что же ты, а ведь так вдохновенно читал лекцию о зрелом отношении к сексу и взаимной честности, — отчитал Игнис сам себя. Лицо горело. — И не упомянул, что сам бы умер на месте, если бы они застали вас за… Если бы Нокт тебя увидел…» — это была ужасная мысль. Ужасная, грязная, раскрепощающая, кружащая голову. И именно с ней Игнис кончил — бесконтрольно и без предупреждения, как мальчишка, обжимавшийся с Гладио в той самой подсобке много лет тому назад.
Он хотел, чтобы Ноктис увидел.
«Посмотри, я вовсе не холоден и не жесток, я — не оболочка, сформированная ради служения своему предназначению, точно так же, как ты сам. Увидев меня таким, ты бы понял? Ты бы захотел?.». — это было слишком. Игнис внутренне сжался, не в силах закончить мысль, и Гладио сцепил зубы, давя стон. Он уткнулся лицом в шею Игниса, замедляя движения, пока сотрясавшие их обоих волны не стихли совсем.
Игнис высвободил ноющие от напряжения пальцы из волос Гладио, отвернулся, чтобы глотнуть воздуха, и открыл глаза. Ему показалось, что все атомы вселенной замерли. В мире воцарилась звенящая тишина.
Нокт не спал. В грязных отсветах неоновой вывески гостиницы можно было разглядеть следы зубов на его костяшках, и неудобное положение руки, заткнутой между ног, и расширенные от изумления глаза, подёрнутые сытой усталостью. Неизвестно, как давно он за ними наблюдал, но, судя по всему, — по затруднённому дыханию и румянцу на щеках — увидел достаточно.
Стоило это осознать, и Игниса словно ударили под дых. Он ахнул — в тишине сонного номера вдох мог сравниться по громкости со всхлипом — и в тот же момент Ноктис сделал то же самое. На лице Ноктиса отразилось понимание, что его поймали; хотя, по правде говоря, каждый из них подловил другого.
Игнис поднёс палец к губам, Ноктис тяжело сглотнул и спрятал в подушке вроде как покаянную улыбку. Ни капли раскаяния, на самом деле. К тому моменту, когда Гладио отдышался и поднял голову, он снова изображал сон.
— Ты весь посёлок перебудить собрался? — выдохнул Гладиолус, ероша волосы Игниса поцелуями.
— Душа моя, ты сам и мёртвого поднимешь, — прошептал Игнис в ответ и притянул его к себе. Они продолжали целоваться, пока не уснули.
***
— Доброе утро! — прочирикал Промпто, приземлившись на выцветший пластиковый стул забегаловки, и подвинулся ближе к зевающему Нокту. — Игги, ты эти драники не будешь?
— Нет, — Игнис подвинул свою тарелку ближе к Промпто, — и тебе не советую, если хочешь жить долго и счастливо. Едва подрумяненное месиво из жира, жира, и ещё жира. Полкило сыра с луком во фритюре, над которыми игриво шепнули «и картофель», прежде чем вывалить на тарелку, — брезгливо фыркнул он.
— А мне норм, — ответил Промпто, набивая рот. — Нокт, будешь?
— Хочу яичницу, — заявил тот. Он долго разглядывал заляпанное меню, но глаза то и дело съезжали с фальшиво аппетитных фотографий. Прикрываясь заламинированым листом, он ловил взгляд Игниса, отстраненный, словно предупреждающий: «Вот только попробуй что-нибудь сказать».
— Хорошо спалось этой ночью? — спросил Ноктис, изучая пироги на обороте меню.
— Уж не так сладко, как тебе. Ты переспал нас всех, — ответил Гладио. Игнис сосредоточился на пересыпании содержимого пакетика с сахаром в чашку, медленно-медленно.
Ноктис выждал момент, и только когда Игнис наконец отхлебнул кофе, продолжил разговор:
— Ещё нет, — он мило улыбнулся, как подобает монарху, которого вовсе не пинает под столом собственный советник. Игнис, в свою очередь, отпил кофе с такой безмятежностью, словно он бы никогда. А тем более дважды. Ровно в одно и то же место. После второго пинка Ноктис немного спал с лица — туфли у Игниса были остроносые.
— Надежда, — сказал Игнис, — умирает последней.
Прежде чем позвать официантку, чтобы заказать Нокту завтрак, он позволил себе пару мгновений полюбоваться румянцем, залившим лицо его короля.
Lucky by tenshinokorin, перевод ji_tera, корректура Verdigris, The Cat Lady
мини, ПВП, НЦ-17, четверничок
все трахают Промпто (одновременно), немного шустрого игнокта, секс в состоянии алкогольного опьянения, сайз-кинк, вуайеризм, двойное проникновение.
Повезло
Повезло
Если задуматься, вполне возможно, Промпто Аргентум систематически откусывал больше, чем мог прожевать. Он, конечно, прикладывал все возможные и невозможные усилия, чтобы справиться с тем, что в результате оказывалось у него во рту: прожевать, обсосать, облизать — по возможности; но на этот раз ему, кажется, всё-таки предстояло подавиться. Возможно, прежде чем похваляться, стоило здраво оценить собственный — весьма скромный — опыт. Возможно, стоило учесть, что все присутствующие запросто велись «на слабо». Или хотя бы притормозить на мгновение и вспомнить, что громкие слова требуют широких жестов. (И к слову о ширине в частности и размерах в принципе, Промпто стоило бы сообразить, что Гладио — это кинг-сайз. Всегда. Во всех смыслах. И особенно в этом самом.)
Но нет. Промпто всегда знал, что однажды договорится до больших неприятностей (бесчисленное множество взрослых и старших по положению его предупреждали). И вот, наконец, он ввязался в эти самые неприятности — самые крупные в его жизни! — без малейшего понятия, выберется ли из них живьём. И это было потрясающе. Промпто наслаждался каждой секундой.
По правде говоря, он тогда был немного нетрезв. Что уж там, он всё ещё не протрезвел; хотя сложно сказать, что кружило ему голову и разгоняло кровь на данный момент — алкоголь или иные, куда более волнующие обстоятельства. В любом случае, он был тогда пьян, и все остальные тоже. Цены в «Жемчужине» были заоблачные, но и наливали там не скупясь. Коктейли оказались коварны: что Промпто, что остальные едва держались на ногах и шли зигзагами, возвращаясь в арендованный на ночь фургончик на берегу.
На пляже было феерически красиво. На волнах сверкала лунная дорожка. Под водой люминесцировали морские страшилища. Звёзды, фонарики, игра света и теней на пене прибоя. Зябкий солёный воздух. Его изумительно красивые друзья.
А что такого, ведь правда — они все были очень красивые; и Промпто выпил достаточно, чтобы им об этом сказать. Ну и сказал, прямо в баре. И потом, когда лунный свет хитро запутался в волосах Нокта. И когда остановились посмотреть на фосфоресцирующую рыбину, и её сияние подсветило лица. У Промпто дыхание перехватило от такого восхитительного зрелища. Его изумительно красивые друзья на изумительно красивом пляже. Невыносимо хотелось схватить фотоаппарат и щёлкать, щёлкать…
— Парни, можно я вам скажу, что вы очень красивые? Потому что вы пиздец красивые. Нет, я не слишком много выпил. Что джин? А, коктейли были на джине. Ну, может быть, я не очень трезвый. Нет привычки к джину просто. Но это же так и есть! Честно!
После того количества «Закатов в Галдине», что выпил Промпто, быть честным вообще несложно.
Промпто заявил, что нет места романтичнее, чем этот пляж ночью, и остальные просто не могли сдержаться:
— Такая ночь, и ты проводишь её с нами, — констатировал Гладиолус, как будто это было что-то плохое.
— Со всеми тремя, — подколол Ноктис. Он, несомненно, намеревался пошутить, но прозвучало это, скорее, как предложение.
— Как же тебе… повезло, — Игнис, будучи Игнисом, оперировал сарказмом столь тонким, что невозможно было сказать, шутит он или нет. Что, впрочем, было неважно — всё равно правда. Промпто ебически повезло, он и сам был с этим абсолютно согласен.
И тем не менее лучше бы он молчал. Или хотя бы подумал головой, прежде чем открывать рот. Но где там. Всё вокруг такое красивое! Парни такие красивые!
Немало джина было в тех коктейлях.
— О да! Мне повезло! — Промпто взял направление на дверцу фургончика, упал на неё и попытался нащупать ручку. — Вы, сучки, такие охуенные, я бы вас всех обслужил прямо здесь и сейчас.
Наступила тревожная тишина. Все многозначительно помолчали. Переглянулись. Кивнули друг другу. И спустя мгновение они все оказались утрамбованы в фургончик, дверь заперта на щеколду, а Промпто обнаружил, что снова взял в рот больше, чем сможет… В общем, у него оказался забот полон рот, и текущей «заботой» был Гладио.
Просто удивительно, как быстро можно очутиться раздетым догола, если тебе помогают в шесть рук. Промпто едва сообразил, что происходит, как они все четверо оказались в спальне, а их одежда преимущественно осталась за дверью. Потерявшись в ласках, чужих руках и поцелуях, Промпто даже не успел застесняться. Или задуматься, что из всего этого выйдет.
Речь шла, скорее, о том, что куда войдёт. То есть кто в него войдёт, в какой позе и в каком порядке. Даже двое могут запутаться, совершая манёвры на широкой постели, а их здесь четверо на кровати шириной с заднее сидение автомобиля. К счастью, у них был Игнис, который числился королевским стратегом не за красивые глаза, а также обладал глубокими познаниями в прикладной анатомии, целеустремлённостью и массой развратных идей.
Вот так Промпто и оказался в недвусмысленном положении — на кровати, Ноктис под ним, Игнис сзади, Гладио спереди, честь и гордость на кону. Промпто сказал, что сможет, и он сможет. Ничего сложного. Правда, только на словах…
На практике выяснилось, что расслабиться, когда в тебя входят два члена сразу — совсем не просто. И Игнис, и Ноктис обладали немалыми достоинствами, каждый из них мог бы занять почётное место внутри Промпто и полностью удовлетворить все его желания. Оба сразу были непереносимой роскошью. Оба плюс член Гладио во рту — было уже не смешно. Промпто бы не смог посмеяться в любом случае — теперь его репертуар включал только стоны и влажные звуки, сопровождавшие попытки пропустить Гладио поглубже в горло и не забыть при этом насаживаться на члены Игниса и Ноктиса.
— Хочешь всё и сразу, да? — судя по голосу, Игнис забыл, как дышать, и Промпто его прекрасно понимал.
Честь войти первым предоставили Ноктису (сообразно титулу), так что поначалу это был обычный секс, разве что при свидетелях. Потом к процессу подключились пальцы Игниса. Предвестники большего. Покрытые смазкой, они легко двигались вдоль члена Ноктиса, оглаживая его внутри тела Промпто и снаружи, и иногда отклонялись от курса, заставляя Ноктиса дрожать и ловить воздух ртом.
Учитывая широко распахнутые глаза Ноктиса и то, как он двигал бёдрами, Промпто вполне догадывался, куда Игнис засунул пальцы другой руки. Он никогда не спрашивал, было ли у них что-то, но подозревал, что, скорее, нет, и теперь получил этому подтверждение. Всё, что он хотел узнать, было написано на лице у Ноктиса, когда Игнис воспользовался тем, что уже находился между его раздвинутых ног, и присунул ему; несколько раз толкнулся внутри своего короля — на пробу, недостаточно глубоко, недостаточно сильно, чтобы потерять контроль над собой. Всего пара мгновений — но Ноктису и Промпто вполне хватило, чтобы возбудиться ещё сильнее и затаить надежду на продолжение как-нибудь в другой раз. Этой ночью на повестке была похвальба Промпто. Согласно плану, Игнис наконец пристроился и вошёл одним медленным толчком. Промпто распирало изнутри, он был заполнен до предела, руки тряслись, лёгкие отказывались принимать воздух. Казалось, он сейчас потеряет сознание.
Нокт был в таком же состоянии. Почувствовать в себе член Игниса — пусть и всего на пару секунд — было уже достаточно, чтобы перевернуть его мир с ног на голову. Теперь же его накрыло пониманием, что они оба внутри Промпто, он чувствовал, как член Игниса притирается к его собственному по всей длине; на глазах выступили слёзы.
— Астралы, — выдохнул Ноктис и вцепился в Промпто так, будто это Промпто его трахал, а не наоборот. — Игнис. Промпто…
— Ну что, проверим, только болтать ты горазд, или этому рту есть и другие применения? — одной рукой Гладиолус удерживал лицо Промпто, в другой держал собственный массивный член. По правде говоря, все присутствующие в первую очередь хотели бы посмотреть на них вдвоём, но Гладио был хорошо осведомлён о собственных размерах и действовал не торопясь. Нежно, осторожно. Он долго дразнил, поглаживая язык большим пальцем и время от времени проводя головкой по губам. Промпто высовывал язык, намекая, что вполне готов, но Гладиолус не поддавался. Он подождал, пока Игнис и Ноктис не принялись вдалбливаться в Промпто в полную силу, и только тогда погрузил свой член в открытый рот, и то неглубоко, толкаясь едва-едва — явно недостаточно, чтобы получить свою долю удовольствия. Промпто подался вперёд в попытке заглотить поглубже (он хотел показать, что может, хотел, чтобы Гладио спустил прямо ему в горло, хотел прочувствовать вес налитого члена на языке, и как челюсти сводит от напряжения), но Игнис и Нокт были уже на грани, и Гладио хотел посмотреть, не отвлекаясь.
В такой позе Промпто уже не мог толком рассмотреть выражение лица Ноктиса, но позади него Игнис издавал звуки, каких Промпто никогда раньше не слышал, и вдвоём они трахали его так, что фургончик раскачивался на изношенных рессорах. А потом Игнис произнёс его имя, словно молитву, словно это последнее, что он мог, и Промпто почувствовал, что сейчас…
— Нет, ещё нет, — выдохнул Игнис ему в плечо и сжал основание члена и мошонки Промпто кольцом из большого и указательного пальцев, чтобы тот не кончил на живот Ноктиса в тот же момент. Оставалось только бессильно пыхтеть и ёрзать, пока два члена вколачивались в его зад, снова и снова, с идеальной координацией, отточенной совместными атаками. Они разминали его изнутри, и Промпто только подмахивал, подбадриваемый тихим шёпотом Игниса:
— Вот так, молодец. Такой хороший, такой красивый мальчик. Покажи, как тебе нравится, когда тебя трахает королевский член, я знаю, что это не в первый раз. Давай, тебе же хочется поглубже, да, вот так, давай…
Это была пытка. Невыносимо приятная, но всё же пытка, потому что пальцы Игниса помешали ему получить разрядку, в то время как Ноктис кончил, и Игнис следом, а Гладио за ними наблюдал. Когда они вытащили, Промпто поёжился от ощущения пустоты внутри. Но это было ненадолго.
Теперь стало понятно, откуда Гладио черпал терпение. Развернув Промпто и притянув спиной к груди, так, что его зад оказался прижат вплотную к здоровенному члену, он прорычал:
— Теперь моя очередь.
Пока Гладио покрывал поцелуями шею Промпто, от плеча к виску, тот разглядывал развалившихся на кровати Игниса и Нокта. Они всё ещё ласкали друг друга, тяжело дыша. Глаза были почти чёрными, зрачки расширены от удовольствия.
«Они собрались смотреть, » — понял Промпто, и эта мысль волной прокатилась по всему телу одновременно с тем, как Гладио провёл ладонью по его груди, животу и ниже, к завиткам светлых волос в паху. Покачал его член в руке, демонстрируя остальным. «Они собрались смотреть, как он меня выебет».
Джин уже выветрился из его головы, но теперь ему на смену пришли эндорфины, так что в мыслях ничуть не прояснилось. Ноктис жадно наблюдал за представлением, поглаживая свой вот только опавший член. По опыту Промпто знал, что скоро у него встанет снова.
— Удачи, Промпто, — пожелал Игнис, отводя волосы с лица. Без очков (без ничего, в общем-то) он выглядел на свой возраст, всего на пару лет постарше Промпто и ничуть не больше. Обращённая к Промпто улыбка была удовлетворённой, немного усталой и очень многообещающей. — У него больше нас обоих вместе.
— Как ты, Игнис, и сказал, — Промпто прикрыл глаза, когда Гладиолус принялся растягивать его пальцами, смазки он не пожалел, налил столько, что капли сбегали по бёдрам; Промпто чувствовал себя распоследней блядью, и это было прекрасно. — Мне повезло.
— Или это особый сорт везения, — отметил Гладиолус, пристраивая головку члена ко входу, — или быть чересчур хорошеньким вредно.
Ноктис закусил губу, взял руки Игниса в свои и заставил его обнять себя со спины, чтобы тот мог ласкать его между ног.
— И то, и то. Давай, Гладио. Он готов. Промпто ахнул, его била дрожь. Он не был готов и не был уверен, что когда-нибудь вообще будет. Стоило признаться в этом прямо сейчас, пока не…
— Тише, тише, — выдохнул Гладио на ухо. Едва слышно, только для Промпто. — Всё будет медленно и аккуратно, хорошо?
Единственным, что он смог сказать в ответ, было имя Гладио. Оно смешалось со стоном, разбилось на отдельные звуки, когда тот вошёл. Астралы, это слишком, он не выдержит, это невозможно, о боги, но Ноктис смотрит, и Игнис смотрит, как вообще можно отрастить такой гигантский член, ох, Шестеро, почти всё, он уже внутри, толкается, толкается глубже, ох, ох, я… я не… я сейчас…
— Нокт.
Игнису не пришлось говорить больше ничего, король Люциса подался вперёд, опираясь на угвазданный матрас, и взял член Промпто в рот.
— Вот так, — медленно засадив на всю длину и дав Промпто привыкнуть, Гладиолус больше не сдерживался. Он размашисто двигал бёдрами, и инерция его толчков пропихивала член Промпто глубже в горло Ноктиса. — Давно хотел трахнуть твою узенькую попку. Так и знал, что этот зад идеально натягивается на член.
На словах Гладиолус был полон самодовольства и пренебрежения, как обычно, но теперь Промпто знал, что он может сдерживаться, сколько потребуется, что его руки могут быть нежными и осторожными. Что его показная грубость — только игра.
— Гладио, — выдохнул Промпто. Имя кружило голову и будоражило. Игнис подобрался ближе и поцеловал, лаская открытый рот. Так удивительно мягко. Мягкие губы, мягкий горячий язык во рту. Член Гладио в заднем проходе. Его собственный член раз за разом погружался в рот Ноктиса, который отсасывал ему и при этом ласкал себя. Гладио и Игнис играли с его сосками, уже затвердевшими под их ласками, и сам Промпто парил в облаке удовольствия. Где-то за тонкими стенками фургончика размеренно бились волны, отлив сменялся приливом, и Гладио двигался в нём в том же ритме, понемногу меняя угол, пока каждый толчок не стал рассыпаться фейерверками перед закрытыми глазами Промпто. Уже на грани. Его подводили всё ближе и ближе. Он кончит, чтобы они знали, как ему хорошо.
— Давай, Промпто, — подсказал Гладио. Он трахал Промпто на весу, и единственными точками опоры были его ладони у Промпто под бёдрами и член, на который он его насаживал. — Давай, малыш, покажи нам.
Да. Конечно, да. Вселенная сошлась клином на одной точке, на его ощущениях, на его друзьях. Всё для них.
И с этой мыслью Промпто кончил. Игнис выпил его стоны, а Ноктис проглотил его сперму, пока сам он качался на волнах оргазма, накрывавших его одна за другой, как при шторме. Гладио кончил одновременно с ним, долго, обильно и так глубоко, и Промпто сделал это! Он переспал со всеми тремя, он продержался и кончил вместе с ними. Как же ему повезло!
Он самый счастливый парень в Эосе.
А на следующее утро всё ныло, болело и голова раскалывалась с похмелья.
Утреннее солнце неласково пробиралось сквозь гнутые жалюзи. Промпто мысленно приготовился к очередному официальному заявлению от Игниса, которое определит случившееся в разряд вещей Которых Не Было, но его не последовало. Они вылезли из кровати — двуспальной максимум — помятые, покрытые липкими разводами и уже на час отбившиеся от графика. Вместо разговора, который обесценит прошлую ночь и отправит её в те же глубины памяти, где обитали галлюциногенные грибочки и номера для молодожёнов в придорожной гостинице, Промпто досталось три утренних поцелуя (и одно утреннее облапывание от Гладио), а потом Нокт заявил, что по праву избранника богов и престолонаследника он займёт душ первым.
Прошлой ночью, засыпая, Промпто был абсолютно уверен, что такое счастье долго не продлится, и нужно просто наслаждаться моментом. Наслаждаться тем, как Игнис играл с его волосами и называл хорошеньким; тем, как Гладио свернулся вокруг него, словно сторожил сокровище; тем, как Ноктис и Игнис целовались — взасос, медленно, сыто лаская друг друга губами и языками — добрых десять минут, и лицо Игниса было пунцовое, как у трепетной девы.
Не верилось, что это чувство не растает при свете дня. Ведь обычно все их приключения на пьяные головы оказывались «забыты» до следующего раза, когда алкоголь вступал в игру.
Но на этот раз всё было по-другому. Может, потому что раньше они не заходили так далеко? Или сколько уже можно отрицать очевидное? Игнис поднялся с постели с недовольным стоном, сцапал майку Гладио, натянул её на себя (едва-едва прикрыв зад, выглядело очень соблазнительно) и отправился варить кофе. Гладио чмокнул Промпто за ухом.
— О чём задумался? — его усмешка прокатилась по коже щекоткой. — Я тебе ничего не повредил вчера?
— Эм… — Промпто встал, оглядываясь в поисках одежды, — разве что вынес мозг. Со смехом Гладио притянул его в объятия.
— Ты мне тоже, мелочь, ты мне тоже. Жалеешь?
Промпто задумался. В душевой Ноктис ругался на едва тёплую воду и отсутствие напора, Игнис колдовал над плитой, наполняя фургончик ароматом кофе.
— Нет, не жалею, — довольно вздохнув, Промпто запустил руки в гриву Гладиолуса. — Мне так повезло!
— Нам всем, — ответил Гладио, а потом они успели сделать друг друга ещё немного счастливее, пока ждали кофе.
У кого есть возможность - идите читайте оригинал, если ещё не. Оригинала раз в двадцать больше! И вкуснее! И разнообразнее!
Обожаю tenshinokorin, люблю его всей душой. И, сказать по чести, дженовый сборник люблю куда больше рейтингового. То, как автор использует канонный и фанатский фольклор, игровые элементы, при чём из других финалок тоже, - детает мне так хорошо, как ни одна нца.
Цикл Running Down a Dream включает в себя почти четыре десятка бесконечно прекрасных дженовых мини, восемь рейтинговых, развёрнутый пересказ концовки игры и новое начало в посмертии. И оно тоже восхитительно и куда юмористичнее, чем могло бы показаться по описанию. В конце концов, как гласит авторский тег, путешествия с друзьями наполняют смыслом и жизнь после смерти тоже.
А в этот конкретный фик я влюбилась на том же месте, что и Игнис в Гладио.
Stealth by tenshinokorin, перевод ji_tera, корректура Verdigris, the Cat Lady
мини, ПВП, НЦ-17
гладнис, переходящий в игнокт
сайз-кинк, лёгкий вуайеризм, драники без картошки.
Украдкой
Украдкой
С точки зрения Игниса, было у Гладио одно неприятное свойство: рядом с ним всё казалось гораздо проще. Легко и просто, словно так и должно быть. Игнис чувствовал, как этот простой подход к вопросу его понемногу развращает, и, того хуже, входит в привычку. Ничуть не помогало и то, что Ноктис спал, как убитое бревно. Промпто тоже. Когда он наконец засыпал, его нельзя было поднять ничем, кроме армейского салюта над ухом (или кружкой кофе перед самым носом). Также проблеме способствовало то, что Гладио бывал на удивление проворным для своих размеров. Внушительных размеров. И в том самом смысле тоже.
Игнис не мог не отдать этому должное, особенно в том положении, в котором находился: снизу, ноги раздвинуты, губа закушена, чтобы не выпустить стоны, которые Гладиолус из него вытрахивал, медленно и обстоятельно натягивая на член, соответствующий в размере остальным частям тела. Гладиолус был преступно хорош в постели — всегда был — и Игнис никогда не мог ему отказать. Не смог и сейчас, посреди ночи, посреди комнаты, где на соседней кровати спали их подопечные. Сказать «нет» было решительно невозможно, особенно после того, как весь предыдущий час Гладио ласкал его под одеялом — ладонями, пальцами, ртом, — заставляя Игниса забыть все аргументы, почему он не должен этого хотеть, — а он хотел, милостивые Астралы, как он хотел, ловил себя на непристойных мыслях в самые неподходящие моменты… Когда Гладио вжал его в койку, накрыв собой, словно лавина, Игнис подавился стоном.
— Тш-ш-ш, — выдохнул Гладио. Дыхание едва всколыхнуло воздух и осело мимолётной прохладой на мокром от пота виске Игниса. В номере было жарко и душно, а им пришлось натянуть на себя одеяло.
— Я, — прошептал Игнис в самое ухо, — знаю.
Ещё бы не знать. Они занимались сексом которую ночь подряд, Игнис не хотел даже знать точную цифру. В гостиницах шорох и шёпот хотя бы терялись за гулом гонявшего воздух вентилятора. В палатке не было и такого прикрытия. Не то чтобы это их останавливало.
— Будет неловко, если кто-то проснётся в такой момент, — рот Гладиолуса оставлял ожоги на коже. Нет, не так, Гладио в принципе был горячим. Но его член внутри — особенно; словно расплавленный металл, залитый в форму. Несмотря на обширную практику, Игнис так и не мог привыкнуть к этому ощущению — за что и возблагодарил Космос, ибо, по его мнению, если тебя больше не впечатляет секс с Гладиолусом Амицития, то жить уже, собственно, незачем.
— Заметь, это не я сейчас разговаривал, — Игнис поёрзал, но никаких результатов это не принесло. Его словно придавило каменной плитой. Напрочь. Надёжно.
— Ты издаёшь звуки.
— Ничего не издаю.
— Дышишь тяжело.
— У тебя между ног — елда мутировавшего бегемота-переростка, как мне, по-твоему, дыш…
Промпто неразборчиво забормотал во сне, Игнис и Гладио замерли, изо всех сил стараясь не дышать вообще — ни тяжело, ни легко, никак. Спустя бесконечное мгновение тишины они рискнули начать движение снова. Игнис чувствовал дрожь напряжения в мышцах по всему телу, и особенно остро — пульсацию в тех, что обхватывали член Гладио. В конце концов Промпто засопел размеренно; тогда Гладио принялся выцеловывать горящую линию поцелуев по плечам Игниса и, убедившись, что всё в порядке, качнул бёдрами, вытаскивая и вгоняя член одним плавным движением, и ещё раз, и ещё, пока не нашёл ритм, который в конечном итоге грозил свести с ума обоих.
Не то чтобы Игнис не хотел шумного и бурного секса. Но чего он там себе хотел, редко играло роль в его жизни. И вряд ли когда-либо будет. Королевскому Щиту вообще не пристало прыгать в койку с личным советником, а уж не соблюдать при этом тишину было бы совсем непристойно. Привитые Игнису нормы поведения зиждились на осмотрительности и всевозможных регламентах. И ни один из них не предусматривал возможности умолять Гладио выебать его, как шлюху, чтобы живого места не осталось. Если уж подобных мероприятий было не избежать, всё должно было быть чётко распланировано, поставлено в расписание между уроками фехтования с Ноктом и послеобеденным рабочим совещанием Совета, с предварительным оповещением обеих сторон о недопустимости превышения отведённого времени. А никак не поддавшись капризу, на скрипучей гостиничной кровати, где-то в Клейне. Впрочем, может быть, всё ещё в Даскае. Игнис был не в силах собраться с мыслями достаточно, чтобы вспомнить, — да и не собирался.
Единственное, на что его хватало в этот момент — крепко цепляться за плечи Гладио, пока тот подводил их обоих к неизбежной финишной черте; они оказывались за ней по нескольку раз за ночь и каждый раз находили второе дыхание. Каждый раз, как первый. Уже много лет Игнис пытался вымарать тот самый первый раз из своей биографии, как глупую ошибку юности. Вычеркнуть самого Гладио, как ошибку.
А чем ещё тот мог быть? Тогда Игнис считал Гладиолуса тупым качком из рода тупых качков, которые были и будут нужны королям, чтобы отгонять особо буйных. Ярлык он повесил не от жестокости, так было просто практичнее. У Гладио было предназначение, так же как у него самого, и их предназначения никак не соотносились с личной жизнью. Сталкиваясь с Игнисом в коридорах или в тренировочном центре, Гладиолус соблюдал приличия; а тот факт, что у него потрясающий зад, не имел отношения ровным счётом ни к чему. По крайней мере, так Игнис говорил себе. Часто, по несколько раз на дню, и иногда по утрам, задерживаясь под одеялом на пять минут дольше, чем позволял его распорядок дня.
Впервые они сказали друг другу больше двадцати слов, только чтобы начать спорить. О Нокте, конечно. О его тренировках, и об обязанностях, и об обучении владению мечом, которое, безусловно, важно, но есть и множество других немаловажных вещей, и что мордоворот из Дома Амицития вообще понимает в воспитании особ королевской крови? Гладио поставил его на место цитатой из монолога Второго Предателя из третьего акта «Одина, короля Барона» за авторством Лорда Эйвона:
Словами сладкими тебе не выиграть войны
И узурпатор не падёт от песенной строфы,
Огнём, мечом и кровью тех, кто встанет поперёк
Проложишь путь себе, а там историк пусть соврёт;
и Игнис понял, что пропал.
Пятнадцати минут не прошло, как они оказались в подсобке с тренировочным оружием, между грудами измочаленных деревянных мечей и разбитых щитов, глуша тяжёлое дыхание на чужой коже и надеясь только на то, что Ноктис опоздает на тренировку.
Потому что Ноктис превыше всего и всегда будет стоять между ними. Их принц и будущий король. Их жизни принадлежат ему. И потому Игнис посчитал нужным положить конец отношениям ещё до первой годовщины. На прощание он так и сказал Гладиолусу: «Это была ошибка». Очень приятная. Он пообещал вспоминать о ней с удовольствием. Гладио всё понял и принял, потому что вовсе не соответствовал давнему заблуждению Игниса и не был глуп. Их обязательства по отношению к Ноктису были куда важнее интрижки, как бы отчаянно она ни пыталась развиться в нечто большее. Отсекать чувства было привычно, что они и сделали по обоюдному согласию. Остались друзьями. Обсуждали успехи Ноктиса. Пили вместе кофе дважды в неделю. Притворялись, что испытывают по отношению друг к другу только симпатию.
А потом началось их путешествие, вокруг разразилась война, и тонкости этикета, казалось, перешли в разряд излишеств. Всё было так, как говорил Второй Предатель Одина в своём монологе. Огонь, меч и кровь стали повесткой дня, а по ночам, ложась спиной к спине рядом с Гладиолусом, Игнис чувствовал, как его решимость тает. Он мог заранее сказать, что не выдержит, не продержится, потому что теперь его хватало только на то, чтобы абстрагироваться от мыслей о доме и спасении. Настал день, и он занялся с Гладиолусом сексом прямо на стиральной машинке в прачечной самообслуживания при заправке. И никак не мог заставить себя пожалеть об этом.
И до сих пор не мог.
— Игнис.
Гладио был уже на грани и теперь производил слишком много шума. И они оба это понимали. Так беспечно с их стороны, но какая восхитительная беспечность. Теоретически, их спутники и так всё знали, Игнис и Гладио давно перестали таиться, заигрывая друг с другом. Так разве это будет такой уж катастрофой… Что плохого, если Нокт и Промпто, которые не так давно сами перешли к плотским утехам, увидят всё на практике?
«Что же ты, а ведь так вдохновенно читал лекцию о зрелом отношении к сексу и взаимной честности, — отчитал Игнис сам себя. Лицо горело. — И не упомянул, что сам бы умер на месте, если бы они застали вас за… Если бы Нокт тебя увидел…» — это была ужасная мысль. Ужасная, грязная, раскрепощающая, кружащая голову. И именно с ней Игнис кончил — бесконтрольно и без предупреждения, как мальчишка, обжимавшийся с Гладио в той самой подсобке много лет тому назад.
Он хотел, чтобы Ноктис увидел.
«Посмотри, я вовсе не холоден и не жесток, я — не оболочка, сформированная ради служения своему предназначению, точно так же, как ты сам. Увидев меня таким, ты бы понял? Ты бы захотел?.». — это было слишком. Игнис внутренне сжался, не в силах закончить мысль, и Гладио сцепил зубы, давя стон. Он уткнулся лицом в шею Игниса, замедляя движения, пока сотрясавшие их обоих волны не стихли совсем.
Игнис высвободил ноющие от напряжения пальцы из волос Гладио, отвернулся, чтобы глотнуть воздуха, и открыл глаза. Ему показалось, что все атомы вселенной замерли. В мире воцарилась звенящая тишина.
Нокт не спал. В грязных отсветах неоновой вывески гостиницы можно было разглядеть следы зубов на его костяшках, и неудобное положение руки, заткнутой между ног, и расширенные от изумления глаза, подёрнутые сытой усталостью. Неизвестно, как давно он за ними наблюдал, но, судя по всему, — по затруднённому дыханию и румянцу на щеках — увидел достаточно.
Стоило это осознать, и Игниса словно ударили под дых. Он ахнул — в тишине сонного номера вдох мог сравниться по громкости со всхлипом — и в тот же момент Ноктис сделал то же самое. На лице Ноктиса отразилось понимание, что его поймали; хотя, по правде говоря, каждый из них подловил другого.
Игнис поднёс палец к губам, Ноктис тяжело сглотнул и спрятал в подушке вроде как покаянную улыбку. Ни капли раскаяния, на самом деле. К тому моменту, когда Гладио отдышался и поднял голову, он снова изображал сон.
— Ты весь посёлок перебудить собрался? — выдохнул Гладиолус, ероша волосы Игниса поцелуями.
— Душа моя, ты сам и мёртвого поднимешь, — прошептал Игнис в ответ и притянул его к себе. Они продолжали целоваться, пока не уснули.
***
— Доброе утро! — прочирикал Промпто, приземлившись на выцветший пластиковый стул забегаловки, и подвинулся ближе к зевающему Нокту. — Игги, ты эти драники не будешь?
— Нет, — Игнис подвинул свою тарелку ближе к Промпто, — и тебе не советую, если хочешь жить долго и счастливо. Едва подрумяненное месиво из жира, жира, и ещё жира. Полкило сыра с луком во фритюре, над которыми игриво шепнули «и картофель», прежде чем вывалить на тарелку, — брезгливо фыркнул он.
— А мне норм, — ответил Промпто, набивая рот. — Нокт, будешь?
— Хочу яичницу, — заявил тот. Он долго разглядывал заляпанное меню, но глаза то и дело съезжали с фальшиво аппетитных фотографий. Прикрываясь заламинированым листом, он ловил взгляд Игниса, отстраненный, словно предупреждающий: «Вот только попробуй что-нибудь сказать».
— Хорошо спалось этой ночью? — спросил Ноктис, изучая пироги на обороте меню.
— Уж не так сладко, как тебе. Ты переспал нас всех, — ответил Гладио. Игнис сосредоточился на пересыпании содержимого пакетика с сахаром в чашку, медленно-медленно.
Ноктис выждал момент, и только когда Игнис наконец отхлебнул кофе, продолжил разговор:
— Ещё нет, — он мило улыбнулся, как подобает монарху, которого вовсе не пинает под столом собственный советник. Игнис, в свою очередь, отпил кофе с такой безмятежностью, словно он бы никогда. А тем более дважды. Ровно в одно и то же место. После второго пинка Ноктис немного спал с лица — туфли у Игниса были остроносые.
— Надежда, — сказал Игнис, — умирает последней.
Прежде чем позвать официантку, чтобы заказать Нокту завтрак, он позволил себе пару мгновений полюбоваться румянцем, залившим лицо его короля.
Lucky by tenshinokorin, перевод ji_tera, корректура Verdigris, The Cat Lady
мини, ПВП, НЦ-17, четверничок
все трахают Промпто (одновременно), немного шустрого игнокта, секс в состоянии алкогольного опьянения, сайз-кинк, вуайеризм, двойное проникновение.
Повезло
Повезло
Если задуматься, вполне возможно, Промпто Аргентум систематически откусывал больше, чем мог прожевать. Он, конечно, прикладывал все возможные и невозможные усилия, чтобы справиться с тем, что в результате оказывалось у него во рту: прожевать, обсосать, облизать — по возможности; но на этот раз ему, кажется, всё-таки предстояло подавиться. Возможно, прежде чем похваляться, стоило здраво оценить собственный — весьма скромный — опыт. Возможно, стоило учесть, что все присутствующие запросто велись «на слабо». Или хотя бы притормозить на мгновение и вспомнить, что громкие слова требуют широких жестов. (И к слову о ширине в частности и размерах в принципе, Промпто стоило бы сообразить, что Гладио — это кинг-сайз. Всегда. Во всех смыслах. И особенно в этом самом.)
Но нет. Промпто всегда знал, что однажды договорится до больших неприятностей (бесчисленное множество взрослых и старших по положению его предупреждали). И вот, наконец, он ввязался в эти самые неприятности — самые крупные в его жизни! — без малейшего понятия, выберется ли из них живьём. И это было потрясающе. Промпто наслаждался каждой секундой.
По правде говоря, он тогда был немного нетрезв. Что уж там, он всё ещё не протрезвел; хотя сложно сказать, что кружило ему голову и разгоняло кровь на данный момент — алкоголь или иные, куда более волнующие обстоятельства. В любом случае, он был тогда пьян, и все остальные тоже. Цены в «Жемчужине» были заоблачные, но и наливали там не скупясь. Коктейли оказались коварны: что Промпто, что остальные едва держались на ногах и шли зигзагами, возвращаясь в арендованный на ночь фургончик на берегу.
На пляже было феерически красиво. На волнах сверкала лунная дорожка. Под водой люминесцировали морские страшилища. Звёзды, фонарики, игра света и теней на пене прибоя. Зябкий солёный воздух. Его изумительно красивые друзья.
А что такого, ведь правда — они все были очень красивые; и Промпто выпил достаточно, чтобы им об этом сказать. Ну и сказал, прямо в баре. И потом, когда лунный свет хитро запутался в волосах Нокта. И когда остановились посмотреть на фосфоресцирующую рыбину, и её сияние подсветило лица. У Промпто дыхание перехватило от такого восхитительного зрелища. Его изумительно красивые друзья на изумительно красивом пляже. Невыносимо хотелось схватить фотоаппарат и щёлкать, щёлкать…
— Парни, можно я вам скажу, что вы очень красивые? Потому что вы пиздец красивые. Нет, я не слишком много выпил. Что джин? А, коктейли были на джине. Ну, может быть, я не очень трезвый. Нет привычки к джину просто. Но это же так и есть! Честно!
После того количества «Закатов в Галдине», что выпил Промпто, быть честным вообще несложно.
Промпто заявил, что нет места романтичнее, чем этот пляж ночью, и остальные просто не могли сдержаться:
— Такая ночь, и ты проводишь её с нами, — констатировал Гладиолус, как будто это было что-то плохое.
— Со всеми тремя, — подколол Ноктис. Он, несомненно, намеревался пошутить, но прозвучало это, скорее, как предложение.
— Как же тебе… повезло, — Игнис, будучи Игнисом, оперировал сарказмом столь тонким, что невозможно было сказать, шутит он или нет. Что, впрочем, было неважно — всё равно правда. Промпто ебически повезло, он и сам был с этим абсолютно согласен.
И тем не менее лучше бы он молчал. Или хотя бы подумал головой, прежде чем открывать рот. Но где там. Всё вокруг такое красивое! Парни такие красивые!
Немало джина было в тех коктейлях.
— О да! Мне повезло! — Промпто взял направление на дверцу фургончика, упал на неё и попытался нащупать ручку. — Вы, сучки, такие охуенные, я бы вас всех обслужил прямо здесь и сейчас.
Наступила тревожная тишина. Все многозначительно помолчали. Переглянулись. Кивнули друг другу. И спустя мгновение они все оказались утрамбованы в фургончик, дверь заперта на щеколду, а Промпто обнаружил, что снова взял в рот больше, чем сможет… В общем, у него оказался забот полон рот, и текущей «заботой» был Гладио.
Просто удивительно, как быстро можно очутиться раздетым догола, если тебе помогают в шесть рук. Промпто едва сообразил, что происходит, как они все четверо оказались в спальне, а их одежда преимущественно осталась за дверью. Потерявшись в ласках, чужих руках и поцелуях, Промпто даже не успел застесняться. Или задуматься, что из всего этого выйдет.
Речь шла, скорее, о том, что куда войдёт. То есть кто в него войдёт, в какой позе и в каком порядке. Даже двое могут запутаться, совершая манёвры на широкой постели, а их здесь четверо на кровати шириной с заднее сидение автомобиля. К счастью, у них был Игнис, который числился королевским стратегом не за красивые глаза, а также обладал глубокими познаниями в прикладной анатомии, целеустремлённостью и массой развратных идей.
Вот так Промпто и оказался в недвусмысленном положении — на кровати, Ноктис под ним, Игнис сзади, Гладио спереди, честь и гордость на кону. Промпто сказал, что сможет, и он сможет. Ничего сложного. Правда, только на словах…
На практике выяснилось, что расслабиться, когда в тебя входят два члена сразу — совсем не просто. И Игнис, и Ноктис обладали немалыми достоинствами, каждый из них мог бы занять почётное место внутри Промпто и полностью удовлетворить все его желания. Оба сразу были непереносимой роскошью. Оба плюс член Гладио во рту — было уже не смешно. Промпто бы не смог посмеяться в любом случае — теперь его репертуар включал только стоны и влажные звуки, сопровождавшие попытки пропустить Гладио поглубже в горло и не забыть при этом насаживаться на члены Игниса и Ноктиса.
— Хочешь всё и сразу, да? — судя по голосу, Игнис забыл, как дышать, и Промпто его прекрасно понимал.
Честь войти первым предоставили Ноктису (сообразно титулу), так что поначалу это был обычный секс, разве что при свидетелях. Потом к процессу подключились пальцы Игниса. Предвестники большего. Покрытые смазкой, они легко двигались вдоль члена Ноктиса, оглаживая его внутри тела Промпто и снаружи, и иногда отклонялись от курса, заставляя Ноктиса дрожать и ловить воздух ртом.
Учитывая широко распахнутые глаза Ноктиса и то, как он двигал бёдрами, Промпто вполне догадывался, куда Игнис засунул пальцы другой руки. Он никогда не спрашивал, было ли у них что-то, но подозревал, что, скорее, нет, и теперь получил этому подтверждение. Всё, что он хотел узнать, было написано на лице у Ноктиса, когда Игнис воспользовался тем, что уже находился между его раздвинутых ног, и присунул ему; несколько раз толкнулся внутри своего короля — на пробу, недостаточно глубоко, недостаточно сильно, чтобы потерять контроль над собой. Всего пара мгновений — но Ноктису и Промпто вполне хватило, чтобы возбудиться ещё сильнее и затаить надежду на продолжение как-нибудь в другой раз. Этой ночью на повестке была похвальба Промпто. Согласно плану, Игнис наконец пристроился и вошёл одним медленным толчком. Промпто распирало изнутри, он был заполнен до предела, руки тряслись, лёгкие отказывались принимать воздух. Казалось, он сейчас потеряет сознание.
Нокт был в таком же состоянии. Почувствовать в себе член Игниса — пусть и всего на пару секунд — было уже достаточно, чтобы перевернуть его мир с ног на голову. Теперь же его накрыло пониманием, что они оба внутри Промпто, он чувствовал, как член Игниса притирается к его собственному по всей длине; на глазах выступили слёзы.
— Астралы, — выдохнул Ноктис и вцепился в Промпто так, будто это Промпто его трахал, а не наоборот. — Игнис. Промпто…
— Ну что, проверим, только болтать ты горазд, или этому рту есть и другие применения? — одной рукой Гладиолус удерживал лицо Промпто, в другой держал собственный массивный член. По правде говоря, все присутствующие в первую очередь хотели бы посмотреть на них вдвоём, но Гладио был хорошо осведомлён о собственных размерах и действовал не торопясь. Нежно, осторожно. Он долго дразнил, поглаживая язык большим пальцем и время от времени проводя головкой по губам. Промпто высовывал язык, намекая, что вполне готов, но Гладиолус не поддавался. Он подождал, пока Игнис и Ноктис не принялись вдалбливаться в Промпто в полную силу, и только тогда погрузил свой член в открытый рот, и то неглубоко, толкаясь едва-едва — явно недостаточно, чтобы получить свою долю удовольствия. Промпто подался вперёд в попытке заглотить поглубже (он хотел показать, что может, хотел, чтобы Гладио спустил прямо ему в горло, хотел прочувствовать вес налитого члена на языке, и как челюсти сводит от напряжения), но Игнис и Нокт были уже на грани, и Гладио хотел посмотреть, не отвлекаясь.
В такой позе Промпто уже не мог толком рассмотреть выражение лица Ноктиса, но позади него Игнис издавал звуки, каких Промпто никогда раньше не слышал, и вдвоём они трахали его так, что фургончик раскачивался на изношенных рессорах. А потом Игнис произнёс его имя, словно молитву, словно это последнее, что он мог, и Промпто почувствовал, что сейчас…
— Нет, ещё нет, — выдохнул Игнис ему в плечо и сжал основание члена и мошонки Промпто кольцом из большого и указательного пальцев, чтобы тот не кончил на живот Ноктиса в тот же момент. Оставалось только бессильно пыхтеть и ёрзать, пока два члена вколачивались в его зад, снова и снова, с идеальной координацией, отточенной совместными атаками. Они разминали его изнутри, и Промпто только подмахивал, подбадриваемый тихим шёпотом Игниса:
— Вот так, молодец. Такой хороший, такой красивый мальчик. Покажи, как тебе нравится, когда тебя трахает королевский член, я знаю, что это не в первый раз. Давай, тебе же хочется поглубже, да, вот так, давай…
Это была пытка. Невыносимо приятная, но всё же пытка, потому что пальцы Игниса помешали ему получить разрядку, в то время как Ноктис кончил, и Игнис следом, а Гладио за ними наблюдал. Когда они вытащили, Промпто поёжился от ощущения пустоты внутри. Но это было ненадолго.
Теперь стало понятно, откуда Гладио черпал терпение. Развернув Промпто и притянув спиной к груди, так, что его зад оказался прижат вплотную к здоровенному члену, он прорычал:
— Теперь моя очередь.
Пока Гладио покрывал поцелуями шею Промпто, от плеча к виску, тот разглядывал развалившихся на кровати Игниса и Нокта. Они всё ещё ласкали друг друга, тяжело дыша. Глаза были почти чёрными, зрачки расширены от удовольствия.
«Они собрались смотреть, » — понял Промпто, и эта мысль волной прокатилась по всему телу одновременно с тем, как Гладио провёл ладонью по его груди, животу и ниже, к завиткам светлых волос в паху. Покачал его член в руке, демонстрируя остальным. «Они собрались смотреть, как он меня выебет».
Джин уже выветрился из его головы, но теперь ему на смену пришли эндорфины, так что в мыслях ничуть не прояснилось. Ноктис жадно наблюдал за представлением, поглаживая свой вот только опавший член. По опыту Промпто знал, что скоро у него встанет снова.
— Удачи, Промпто, — пожелал Игнис, отводя волосы с лица. Без очков (без ничего, в общем-то) он выглядел на свой возраст, всего на пару лет постарше Промпто и ничуть не больше. Обращённая к Промпто улыбка была удовлетворённой, немного усталой и очень многообещающей. — У него больше нас обоих вместе.
— Как ты, Игнис, и сказал, — Промпто прикрыл глаза, когда Гладиолус принялся растягивать его пальцами, смазки он не пожалел, налил столько, что капли сбегали по бёдрам; Промпто чувствовал себя распоследней блядью, и это было прекрасно. — Мне повезло.
— Или это особый сорт везения, — отметил Гладиолус, пристраивая головку члена ко входу, — или быть чересчур хорошеньким вредно.
Ноктис закусил губу, взял руки Игниса в свои и заставил его обнять себя со спины, чтобы тот мог ласкать его между ног.
— И то, и то. Давай, Гладио. Он готов. Промпто ахнул, его била дрожь. Он не был готов и не был уверен, что когда-нибудь вообще будет. Стоило признаться в этом прямо сейчас, пока не…
— Тише, тише, — выдохнул Гладио на ухо. Едва слышно, только для Промпто. — Всё будет медленно и аккуратно, хорошо?
Единственным, что он смог сказать в ответ, было имя Гладио. Оно смешалось со стоном, разбилось на отдельные звуки, когда тот вошёл. Астралы, это слишком, он не выдержит, это невозможно, о боги, но Ноктис смотрит, и Игнис смотрит, как вообще можно отрастить такой гигантский член, ох, Шестеро, почти всё, он уже внутри, толкается, толкается глубже, ох, ох, я… я не… я сейчас…
— Нокт.
Игнису не пришлось говорить больше ничего, король Люциса подался вперёд, опираясь на угвазданный матрас, и взял член Промпто в рот.
— Вот так, — медленно засадив на всю длину и дав Промпто привыкнуть, Гладиолус больше не сдерживался. Он размашисто двигал бёдрами, и инерция его толчков пропихивала член Промпто глубже в горло Ноктиса. — Давно хотел трахнуть твою узенькую попку. Так и знал, что этот зад идеально натягивается на член.
На словах Гладиолус был полон самодовольства и пренебрежения, как обычно, но теперь Промпто знал, что он может сдерживаться, сколько потребуется, что его руки могут быть нежными и осторожными. Что его показная грубость — только игра.
— Гладио, — выдохнул Промпто. Имя кружило голову и будоражило. Игнис подобрался ближе и поцеловал, лаская открытый рот. Так удивительно мягко. Мягкие губы, мягкий горячий язык во рту. Член Гладио в заднем проходе. Его собственный член раз за разом погружался в рот Ноктиса, который отсасывал ему и при этом ласкал себя. Гладио и Игнис играли с его сосками, уже затвердевшими под их ласками, и сам Промпто парил в облаке удовольствия. Где-то за тонкими стенками фургончика размеренно бились волны, отлив сменялся приливом, и Гладио двигался в нём в том же ритме, понемногу меняя угол, пока каждый толчок не стал рассыпаться фейерверками перед закрытыми глазами Промпто. Уже на грани. Его подводили всё ближе и ближе. Он кончит, чтобы они знали, как ему хорошо.
— Давай, Промпто, — подсказал Гладио. Он трахал Промпто на весу, и единственными точками опоры были его ладони у Промпто под бёдрами и член, на который он его насаживал. — Давай, малыш, покажи нам.
Да. Конечно, да. Вселенная сошлась клином на одной точке, на его ощущениях, на его друзьях. Всё для них.
И с этой мыслью Промпто кончил. Игнис выпил его стоны, а Ноктис проглотил его сперму, пока сам он качался на волнах оргазма, накрывавших его одна за другой, как при шторме. Гладио кончил одновременно с ним, долго, обильно и так глубоко, и Промпто сделал это! Он переспал со всеми тремя, он продержался и кончил вместе с ними. Как же ему повезло!
Он самый счастливый парень в Эосе.
А на следующее утро всё ныло, болело и голова раскалывалась с похмелья.
Утреннее солнце неласково пробиралось сквозь гнутые жалюзи. Промпто мысленно приготовился к очередному официальному заявлению от Игниса, которое определит случившееся в разряд вещей Которых Не Было, но его не последовало. Они вылезли из кровати — двуспальной максимум — помятые, покрытые липкими разводами и уже на час отбившиеся от графика. Вместо разговора, который обесценит прошлую ночь и отправит её в те же глубины памяти, где обитали галлюциногенные грибочки и номера для молодожёнов в придорожной гостинице, Промпто досталось три утренних поцелуя (и одно утреннее облапывание от Гладио), а потом Нокт заявил, что по праву избранника богов и престолонаследника он займёт душ первым.
Прошлой ночью, засыпая, Промпто был абсолютно уверен, что такое счастье долго не продлится, и нужно просто наслаждаться моментом. Наслаждаться тем, как Игнис играл с его волосами и называл хорошеньким; тем, как Гладио свернулся вокруг него, словно сторожил сокровище; тем, как Ноктис и Игнис целовались — взасос, медленно, сыто лаская друг друга губами и языками — добрых десять минут, и лицо Игниса было пунцовое, как у трепетной девы.
Не верилось, что это чувство не растает при свете дня. Ведь обычно все их приключения на пьяные головы оказывались «забыты» до следующего раза, когда алкоголь вступал в игру.
Но на этот раз всё было по-другому. Может, потому что раньше они не заходили так далеко? Или сколько уже можно отрицать очевидное? Игнис поднялся с постели с недовольным стоном, сцапал майку Гладио, натянул её на себя (едва-едва прикрыв зад, выглядело очень соблазнительно) и отправился варить кофе. Гладио чмокнул Промпто за ухом.
— О чём задумался? — его усмешка прокатилась по коже щекоткой. — Я тебе ничего не повредил вчера?
— Эм… — Промпто встал, оглядываясь в поисках одежды, — разве что вынес мозг. Со смехом Гладио притянул его в объятия.
— Ты мне тоже, мелочь, ты мне тоже. Жалеешь?
Промпто задумался. В душевой Ноктис ругался на едва тёплую воду и отсутствие напора, Игнис колдовал над плитой, наполняя фургончик ароматом кофе.
— Нет, не жалею, — довольно вздохнув, Промпто запустил руки в гриву Гладиолуса. — Мне так повезло!
— Нам всем, — ответил Гладио, а потом они успели сделать друг друга ещё немного счастливее, пока ждали кофе.
Замечательный уютненькиий чатик, дружная команда и на редкость ненапряжная атмосфера. Ну всё как в каноне (до Левиафана) 
Отдельные лучи любви бессмертному пони кэпу, координатору и человеку на все руки Еве. И всем-всем-всем 
Во-первых, ПЕРЕСТУПИЛА ЧЕРЕЗ СЕБЯ и отправила автору запрос на перевод 
А так решила погулять вокруг, подождать, пока он устанет и отвалится. Иду себе по тёмному коридору, иду... И тут блок питания от Нового Любимого Шарика 
При этом играет Somnus из пятнашки, но это мелочи.
счастья, здоровья, денег побольше и часов пятьдесят в сутки, причём десять из них на сладкий сон с котиками.
Подарочный фик!
С ДНЁМ РОЖДЕНИЯЯЯ 
Практически всё - либо перевод Иссы, либо с опорой на его стихотворение, но с заменой сезонных слов.В любом случае, на этот раз - это даже НЕ НАСТОЛЬКО ПЛОХАЯ поэзия! 
у меня есть сохранёнка
