[teryatina]

Проперло еще конкретнее. Хотелось бы, чтобы кому-то хватило любви высечь этот текст на моем надгробии.



А когда я стану пищей для ночных мотыльков,

В волосах моих попрячутся цветные огни,

Я оставлю свою плоть на перекрестке веков

И свободною душой пошляюсь вдоволь по ним.



На холмах зеленый вереск не укроет меня,

А в синий омут головой я и сама не уйду,

Не возьмет меня земля, не удостоюсь огня.

Впрочем, это безразлично - как я не пропаду.



И не свита та петля, чтобы меня удержать,

И серебряная ложка в пулю не отлита,

От крови моей ржавеет сталь любого ножа,

Ни одна меня во гробе не удержит плита.



И когда истает плоть моя теплом в декабре -

В чье спеленутое тело дух мой в марте войдет?

Ты по смеху отыщи меня в соседнем дворе,

И к тебе с моей усмешкой кто-нибудь подойдет.



И не бойся, и не плачь, я ненадолго умру.

Ибо дух мой много старше, чем сознанье и плоть.

Я - сиреневое пламя, я - струна на ветру.

Я - Господень скоморох, и меня любит Господь.



И когда я стану пищей для ночных мотыльков,

И когда я стану пристанью болотных огней,

Hазови меня, приду на твой немолкнущий зов,

Hе отринь меня, поелику ты тех же кровей.



(с) Башня Rowan