[teryatina]

Драбблы с фб за фф.
Бета преимущественно Verdigris, которой финалка так-то вообще никуда не упала. Героический котик Так же лапу и сердце приложила Ladyhella


фф15
Ноктис и чокобро,
джен, постканон, все живы
кр. пер.: в Новой Инсомнии есть новый праздник

День Солнца

День Солнца

Ветер подхватил многоголосое “Хей!” и протащил между небоскрёбами, рассыпая эхо брызгами даже по самым дальним районам, там, где дома пока щерились пустыми проёмами, и не горели фонари. Эхо отталкивалось от стен гулкой вибрацией и спускались к земле, где их снова подхватывала толпа.

– Хееей! – от могучего рёва прямо над ухом рука дёрнулась, и бумажная мембрана сачка лопнула под напором воды.

– Гладио, – зашипел незадачливый рыболов, – чтоб тебя!

Ругайся, не ругайся, а сачок был уже испорчен. Ничего не поделать. Король протянул руку вверх, Гладиолус привычным жестом ухватился за предплечье и со смехом потянул на себя.

– Ладно тебе, укротителю глубинных монстров Нокту Гару не пристало засматриваться на такую мелочёвку.

– На безрыбье и карасик – люцианский карп, – проворчал Ноктис, не разгибаясь.

Прежде, чем встать во весь рост он принялся массировать колени. Те особенно противно ныли после сидения на корточках у кадки с водой. Стоило послушать Игниса и пройти мимо аттракциона, но вёрткие золотистые рыбки так и манили.

Ноктис разжал пальцы, уже собравшие жёсткий накрахмаленный ситец гармошкой, выпрямился и оправил юкату. Узор под панцирь адамантойза всё равно не сошёлся так же, как когда Игги помогал ему одеться. Ноктис досадливо фыркнул и распростал полы ещё сильнее, так что углы почти сползли на косточки на щиколотках – ну и ладно. Папарацци из “Неспящих в Новой Инсомнии” могут хоть пальцы о кнопку спуска затвора стереть – сегодня его праздник, в конце концов, может одеваться как хочет.

– А Игги и Пром? У сцены?

– Как обычно.

Игнис заявлял, что День Солнца – самый лучший день в году. Ноктис вполне разделял его мнение, как и добрая часть жителей заново отстроенной столицы. Впрочем, у Игги были свои, отличные от большинства причины.

Энтузиазм и воодушевление, щедро выплёскиваемые гуляющей толпой, были вполне ощутимы. Они придавали сил, бодря не хуже легендарного имперского “Эбони”. Однако, в противовес искрящейся радости запруженных улиц, атмосфера вокруг сцены была накалена до разрядов в воздухе. Команды сменялись одна за другой, и каждая выбегала едва ли не звеня от накопленной энергии предвкушения. Резкими размашистыми движениями танца они буквально выталкивали её в толпу. Исходящие от танцующих волны энергии разлетались брызгами разбивались и орошали толпу. Весь город умывался радостью, как под ночным дождём.

Воздух вокруг сцены бурлил. Стоило провести там двадцать минут, и появлялось ощущение, будто кровь в теле превратилась в игристый сидр. Пузырьки бежали по венам, пританцовывая – вверх, вниз. Казалось, стоит подпрыгнуть достаточно высоко, и улетишь в ночное небо. А там можно будет дотянуться до солнца и выкатить его на небосклон, как мечталось долгие десять лет.

– Хей! – Выдохнула дюжина глоток. Танцоры застыли на мгновение, протянув руки к небу. Те десять лет мечта была у всех одна.

Игги клялся, что может видеть выступающих. Не ощущать ауры, а видеть летящие рукава и запрокинутые лица. И целый год, от праздника до праздника, он ждал этого маленького чуда.

Ноктис ему охотно верил, праздник Солнца вообще был днём чудес. И главное из них – что в тот день они остались живы. Почему бы и не случаться другим, поменьше?

– Не хочу там толкаться, – он потянул Гладиолуса за рукав традиционного наряда. Такого легкомысленого: ни слоя брони, ни кармана для припасов, даже кобуру не пристегнуть. Вещь из мира, в котором нет места ни монстрам, ни мародёрам. – Идём.

Отписавшись Промпто, они продолжили путь по алее, петляя от прилавка к прилавку. Из ближайшего сквера доносилась тягучая хороводная запевка.

Гуляния продлятся до рассвета. Люди будут держаться вместе всю ночь.

Пока не взойдёт солнце.




фф15
Ноктис, Игнис
джен, события до игры
кр.пер: на что готов Принц Ноктис ради исполнения заветного желания
примечание: на челлендж. "Дипломатия - это искусство говорить "хоро-о-ошая собачка", пока не найдешь камень поувесистей."

Именем Короля

Именем Короля

Этим утром коридоры жилого крыла Цитадели полнились сконфуженными перешёптываниями. Случилось нечто из ряда вон выходящее.

Когда младшая нянечка поскреблась в покои Его Высочества, чтобы попытаться разбудить его на первый раз и подвязать задёрнутые на ночь портьеры, в ответ послышалось: “Войдите!” Бедняжка едва не лишилась чувств прямо там же, у закрытых дверей. И первым делом кинулась звать на помощь старшую нянечку – тревога, в покоях принца кто-то чужой!

Прихватив с собой трёх краунсгардов, крутившихся в комнате отдыха принцевой челяди, старшая нянечка поспешила на зов. На бегу она вытащила телефон и нажала кнопку быстрого набора, а потом, даже не поднося к уху, сбросила. Не стоило тратить дыхание, юный валет Его Высочества и так поймёт, что его вызывают.

Впрочем, спешила она зря. Ввалившейся вслед за ней в комнаты принца группе открылась премирная картина. В затемнённой портьерами комнате царил сонный полумрак. Взгляды тут же притягивал конус света от настольной лампы. За резным столом – размерами, пожалуй, с поле для игры в вышибалы – примостился пятилетний мальчик. Жёсткие волосы торчком, рубашонка застёгнута на все пуговицы, но наперекосяк. Ноги в старательно, но всё-таки неровно завязанных ботиночках едва достают до перекладины больше похожего на трон стула.

Заслышав шум, мальчик поднял голову от книги и тут же сощурился от золотистого света лампы. Отложив зажатое в кулачке перо, он потёр глаза.

– Доброе утро, господа.

Взрослые, как один, выдохнули. Но тут же насторожились вновь:

– Ваше Высочество…

– Доброе утро, Ваше Высочество!

– Доброе утро, Ваше Высочество!

– Хорошо ли вы спали?

– Ваше Высочество, – старшая нянечка наконец задала волновавший всех вопрос, – а когда вы проснулись?

Принц Ноктис покосился на часы резного хрусталя на правом краю стола. Нахмурился. Вскарабкался на стул и, распластавшись по столешнице, ткнул пальцем в циферблат:

– Тут!

Не справившись с нервным напряжением, младшая нянечка позволила материнским инстинктам возобладать над дворцовым этикетом и поспешила к ребёнку. Сняв его со стола и усадив на подложенные на стул подушки, она ощупала лоб и горло. Заглянула в глаза. Уголки глаз всё ещё стягивали засохшие комочки – одеться принц смог, а вот умыться “забыл”, – но никаких следов надвигающейся болезни обнаружить не удалось. Успокоившись, она чмокнула взъерошенную макушку, и мальчик завозился на стуле, выворачиваясь из объятий.

– Доброе утро, Ноктис. Господа, – донёсся от дверей ещё один детский голос.

– Игнис! Ты долго! – Надулся принц, – Я тебя уже давно-давно жду!

– Прошу прощения.

Только что подоспевший Игнис переводил глаза с подопечного на взрослых, пытаясь оценить ситуацию. Никогда ещё Ноктис не просыпался прежде, чем его приходили будить. С досадной регулярностью Игнису приходилось поднимать прикорнувшего на софе подопечного, пусть даже время приближалось к полудню. А вот чтобы он встал с постели сам – такого пока не случалось.

С одного взгляда на выстроившуюся на входе в покои челядь стало понятно, что те в не меньшем замешательстве. Что ж, придётся просто приступить к своим непосредственным обязанностям на пару часов раньше.

Игнис прошёл в комнату, остановился на пару шагов впереди остальных и развернулся:

– Благодарю, что оповестили меня, – он учтиво поклонился нянечке и краунсгардам. Те справедливо посчитали это за просьбу удалиться.

Когда за взрослыми закрылась дверь, Игнис забрался на второй стул, столь же несоразмерный для него, как и для хозяина покоев.

– Игнис, – начал Ноктис с нехарактерным нажимом в голосе. – А когда я стану настоящим королём, все-все меня будут слушаться?

Ничего хорошего такое введение не предвещало, но в целом утверждение было верным, так что Игнису оставалось только подтвердить:

– Приказ короля – закон.

– Для всех-всех?

– Для всех граждан Люциса.

– И для тебя?

– И для меня.

Ноктис сделал глубокий вдох, потёр глаза и снова взялся за перо. Происходящего их диалог всё ещё не объяснял. Игнис подавил досаду, поднимавшуюся каждый раз, когда ему не хватало данных для оценки ситуации, и приходилось спрашивать напрямую.

– Ноктис, это как-то связано с тем, что ты проснулся так рано?

– Папа сказал, чтобы стать королём, надо всё выучить и слушать тебя и учителей. Хочу выучить поскорее.

– Поскорее?

– Поскорее, – Ноктис кивнул с таким энтузиазмом, что вихры на затылке качнулись, как хохолок чокобо. – Потому что пока не выучу, надо тебя слушаться. А потом ты будешь слушаться меня!

Игнис лихорадочно перебирал в уме всё произошедшее за последние дни, что могло бы вызвать такую реакцию. Голова шла кругом, вроде ничего такого... Однако, долго гадать не пришлось. Ноктис продолжил сам:

– Вот стану королём, и ты никогда, никогда-никогда больше не сможешь заставить меня есть овощи!




фф10
Аурон, упоминаются Браска и Джект
пг13, ЮСТ, внутренняя гомофобия, обусловленная религиозным воспитанием
кр. пер: этические проблемы юного Аурона

От Лукавого

От Лукавого

“Я здесь ради Лорда Браски,” – отчитывал он сам себя, уткнувшись лбом в пахучий, застеленный прелыми циновками пол.

Это не увеселительная прогулка, да простит его милосердный Йевон, а паломничество, цель которого – получить благословение высших сил и одолеть Сина, принеся всему миру облегчение. И сделать это может только Лорд Браска, только его воле подчинятся аэоны, только у него хватит сил, чтобы призвать существ, достаточно могущественных, чтобы одолеть терроризирующего планету монстра. Да поможет ему в этом Йевон.

А его задача – сделать всё, чтобы Призыватель дошёл до Занарканда. Этому и только этому должны быть посвящены все мысли и стремления.

– Иэюи нобоме но, – шептал Аурон, как учили в монастыре. “Молитесь, дети Ю Йевона”. Солома циновок колола голые колени и распростёртые руки.

– Ренмири, ёдзюёго, – заученные с младенчества слова выскальзывали с дыханием и растворялись во влажном воздухе. Губы двигались, проговаривая молитву – повтор за повтором – а перед закрытыми глазами сокращались мышцы на перечёркнутой ломаными чёрными линиями груди. Широкая татуировка спускалась по животу к самому поясу спущенного комбинезона.

– Хасатеканаэ.

Согнувшись на полу постоялой хижины, Аурон старательно выговаривал слова молитвы, но не слышал даже сам себя. Утешительное “Вовеки и присно” потерялось за гулко мечущимися в голове “Эй, принцесса!”, “Салага!”, “Смотри, как это делают настоящие мужики!”, и прочими подколками дикаря, от которых кровь вскипала в одно мгновение. Не пристало монаху священного ордена вестись на подобные подначки, но, видит Йевон, заведённый колкими смешинками в красных глаза, он забывал себя.

После того, как они отправились в паломничество, поначалу ему даже ночью снилась бесконечная дорога и клубящаяся над щебнем пыль. Теперь тот же щебень разлетался под размашистыми шагами. Во сне он глаз не мог оторвать от сильных, даже на вид, ног. Стопы были почти чёрными после намотанных километров. Чёткие, словно выточенные, икры поднимались к коленям. Там, под коленями, между выступающих сухожилий были, пожалуй, единственные участки нежной кожи на обветренном и покрытом шрамами теле. Просыпался Аурон каждый раз с невыносимым желанием узнать, пружинят ли под пальцами тёмные волоски, щедро усыпавшие загорелые ноги.

“Лорд Браска. Только Лорд Браска. Я не буду смотреть ни на кого другого,” – обещал он себе, уже зная, что лжёт.




фф12
Баш, Бальфир
джен, пов Бальфира
кр.пер: Выйдя из тоннелей под Нальбиной, добрый капитан в первый раз за два года увидел небо.

Свободное Небо Ивалиса

Свободное Небо Ивалиса

Страдалец смотрел, будто пьяный, не мигая, и даже не смаргивая непроизвольные слёзы. После двух лет под землёй дневной свет, несомненно, резал глаза. Слепил бы даже сквозь веки. (Интересно, прорезает ли шрам красное пятно света за закрытыми веками? Как чёрная молния. Зарубцевавшийся кожный покров должен быть более плотным.)

Он шарил глазами по синеве, не отрываясь ни на секунду. Его не волновали ни разлетающиеся под порывами пустынного ветра лохмотья, ни неизбежно залетающий под них песок, ни судорога в перенатруженных мышцах ног. Только небо. (Интересно, отъевшийся и одетый в крепкий доспех, выглядел бы он, как тот, другой? Совсем так же?)

Бальфир мысленно усмехнулся, представляя, как роятся и толкаются мысли в голове доброго капитана: “А может на северо-западе оно изменилось? А точно ли не выцвело? Правда-правда нет границ? Птицы! Птицы летят!” (Интересно, он высматривает, в какую сторону Далмаска или дом?)

Мальчишка следил настороженно, глядя больше на сжимавшие ржавый меч руки, чем в ненавистное лицо. Принцесса тоже. Для себя же пират уже всё решил. Человек, так зачарованно любующийся небом, достоин кредита доверия. (Интересно, будет ли оно взаимным.)