[teryatina]

Фотографиям маленького корги с большими машинками посвящается.

Лео Хименес\Тете Новоа, полный джен, подростковая романтика в зеркале заднего вида.

Т - трасса

Т - трасса

С лёгким урчанием машина рвётся вперёд, обороты шин съедают метр за метром. На этом участке трассы попадаются только одиночные хозяйства, да и те редко, так что, не считая неспешных фермерских грузовичков, дорога пуста. Что справа, что слева, растянулись желтоватые поля на сухой жёлто-красной земле - не на что смотреть, не о чем говорить. Лео упрямо смотрит вперёд, и против света его затемненный профиль кажется сплошным рельефом - буйные волны волос закрывают всю шею, переходят в бугры скул, выступ бровей и складку между ними. Щёки опять запали, как обычно посреди беготни с записью, челюсть будто голая кость. Он словно четвёртое отражение, Тете так и смотрит: на дорогу, в зеркала и на пассажира, на дорогу, в зеркала, на пассажира. В зеркале заднего вида убегает серая лента автострады, а в профиле Лео чем дальше, тем чётче проступают последние десять лет.

Салон окутан тишиной, только подчёркиваемой ритмичным мурлыканьем нового автомобиля. В закрытый кузов не проникает ни свист ветра, ни шорох шин, ни гудение раскалённого летнего дня. В последний раз, когда они рванули в столь долгий путь на байке Цезаря, в ушах ещё полчаса зудело от ветра, -
даже не смотря на шлем, - и пришлось купить бутылку воды, чтобы смыть пыль с лиц. Тогда Хуан держался, запустив руки под ветровку, и смеялся ему в плечо. Время от времени они принимались петь, и ветер уносил все слова, но вибрация звука передавалась спиной в чужую грудь и обратно. Идиоты были, если бы Лео сорвал голос, Нико и ему оторвал бы голову, и до Тете не поленился добраться.

В давящем молчании в салоне оба слышат собственный смех и обрывки тысячи разговоров. Забавно, они ведь давно уже по-дружески общаются, благо общих тем и знакомых предостаточно. Но в эту поездку они отправились не друзьями. И поверх смеха, поверх наивных воздушных замков, поверх бессмысленного трёпа звенит обещание:

- Вот стану много зарабатывать, куплю паркетник. Огромный!

- Большая тачка - маленький член. - Хуан навалился и фыркнул прямо в ухо. Его невыносимые волосы щекотали шею, а под лопатку врезалась рама байка.

- Я тебе покажу, какой маленький! Вот прямо в ней и покажу. - В сравнении с сидением на гальке, оперевшись на байк, мысль казалась невероятно привлекательной.

- Жду с нетерпением, думаю, мне понравится.

- Куплю машину, чтобы все кресла раскладывались, подъедем к самому берегу, откроем двери нараспашку...

- Неправильно, закроем. И используем закрытое пространство по назначению.

И Тете тогда пообещал себе непременно купить эту чёртову машину, хотя бы чтобы действительно иметь возможность заниматься сексом где угодно. Он представлял, как длиннющие ноги Хуана упираются в приборную панель, как скрипит под сжимающимися пальцами кожа сидений. Чтобы стряхнуть наваждение он качнулся из стороны в сторону и толкнул друга в плечо.

- Или так.

Десять лет прошло, даже больше, и последние четыре Хуан ему уже не снится. Но когда Тете припарковал новенький белый Эквинокс у студии Лео, тот сел в машину и откинулся на сидение не задавая вопросов, хотя оба понимали. что весь драгоценный остаток студийного дня будет потерян в никуда.

В парк Ль'Альбуфера они въезжают, когда по небу уже ползёт рыжая полоса. Тете останавливается только упершись носом в сухостой на самом берегу. Выйдя из машины, Лео облокачивается на капот, будто на собственном промо-фото, и Тете встаёт рядом с ним; металл и стекло дверцы под спиной горячие, разогретые послеобеденным солнцем.
Подбрасываемая ветром грива Лео щекочет шею. Вместо того, чтобы отстраниться, Тете тянется собрать мешающие волосы, как привык когда-то.

В поцелуе чувствуется привкус пыли, которую так и не удалось смыть до конца.